Я живу в мегаполисе. В центре большого города всегда суетно, поэтому люди там часто не замечают ранней весны. Мегаполис из моего окна – я живу на окраине в многоэтажке – кажется иным, в нем различимы даже робкие приметы весны.
Вот справа у «подножия» нашей высотки деревянные серо-коричневые одноэтажные дома – «частный сектор». У каждого домика кусочек в две-три сотки земли, а вокруг – покосившаяся за зиму ограда. На многих участках снег сошел и открыл черно-бурую мерзлую землю. Но кое-где еще высятся сугробы: порыжели на мартовском солнце, но не сдаются, не тают. Возле домов, как сторожевые вышки, стоят многометровые старые сосны (раньше в этом районе был бор). Непривычно видеть сосны без белоснежных зимних «шапок»: верхушки кажутся тусклыми, серо-зелеными.
Слева от нашего дома стоят две многоэтажки. Одна уже заселена жильцами, а внутри другой снуют маляры с ведрами. Это тоже примета начавшейся весны, потому что строящиеся дома не отапливаются, и отделочные работы в них зимой не ведут.
За домами – река. Она начинается полосой ивняка, еще серого, без малейшего намека на зелень, но уже и без инея, как это было зимой. За кустарником – песчаная коса. Сейчас трудно понять, где кончается коса и начинается река, потому что они обе под снегом. Только не чисто-белым и искрящимся, как в декабре, а грязно-белым, матовым.
За рекой едва различимы постройки левого берега. Вот крошечные домики прибрежных дач, за ними – трубы невидимых глазу теплоэлектроцентралей. Еще дальше – золоченые купола храма, их я тоже зимой не вижу, потому что они укрыты снегом. Совсем далеко маячат бледные макушки высоток, они растворяются в серо-голубом небе. Чуть более заметны на небесном полотне тонкие бороздки от самолетов, летящих в левобережный аэропорт. Но и они через мгновение исчезнут…
Я люблю свой город в марте. Он наполняет сердце предчувствием перемен. Хочется подбежать к прохожим, крикнуть: «Смотрите, люди: весна пришла!» Но я стесняюсь, и молча любуюсь весенним городом из своего окна.
